Весна, Окно и Капитан - Горос

Весна, Окно и Капитан

Горос

© Горос, 2016

© Горос, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Я помню, как впервые увидела Капитана.

Случилось это в первый день лета. Грузовик с нашими пожитками подкатил к подъезду пятиэтажки, в которой мои родители купили квартиру для своего ненаглядного чада, то бишь для меня. Мы с моим благоверным на его шикарном возлюбленном авто припарковались неподалеку от грузовика. Какое-то время я уныло наблюдала сквозь выдраенное до блеска лобовое стекло, как рабочие таскают в наше новое жилище коробки с еще ни разу не пользованной мебелью – прямиком с прилавка гипермаркета. Новая квартира, новая мебель, новая жизнь… По крайней мере так решили мои родители. «Да только проблемы прежние», – горько усмехнулась я про себя.

– Чего сидишь? – вывел меня из ступора колючий голос мужа. – Давай иди принимай апартаменты.

Прихватив единственную дорогую мне в жизни вещь – затасканный еще с детских лет этюдник, я послушно выбралась из машины. Посмотрела по сторонам и мгновенно возненавидела все вокруг. И этот дом, которому предстояло стать нашим домом, и людей, которым надлежало стать нашими соседями: галдящих детей в песочнице; ухмыляющихся, пошло глазеющих на меня из беседки пацанов и их нахальных подружек; старушек, треплющихся на лавочке у подъезда и бросающих на нас шпионские взгляды. Господи, что я тут делаю? И все же я заставила себя поднять голову и взглянуть вверх на окна третьего этажа, где нас ждала наша новая квартира. В этот момент я и увидела его.

Признаться, первое впечатление оказалось странным. Молодой человек, на вид лет двадцати, стоял в амбразуре окна второго этажа, как раз под нашими окнами. Сразу же бросилась в глаза его странная одежка: матросская фуражка, вязаный серый свитер да намотанный на шею толстый красно-зеленый шарф (как будто на дворе не лето). Руки сего нелепого персонажа сжимали и слегка покачивали приделанный к подоконнику корабельный штурвал. Он не видел меня. Его широко раскрытые, по-детски наивные глаза были устремлены куда-то вдаль. Я даже невольно обернулась, чтобы проверить, действительно ли у меня за спиной возвышаются похожие одна на другую многоэтажки, или там простирается бескрайнее море?.. Но больше всего меня поразил его взгляд – взгляд мечтателя. «Так мечтать могут только дети, – подумала я. – Или сумасшедшие…» На его взрослом лице сияли такие чистота и неиспорченность, что вспомнились ангелы с фресок эпохи Возрождения. Мне даже захотелось остановить мгновение, распахнуть этюдник, взять краски и запечатлеть этот восторженный образ.

– Эй, Капитан! – вдруг прокатился по двору мальчишеский крик. – Лови!

Что-то просвистело в воздухе, раздался удар о стекло, и перед мечтательным лицом расползлась кроваво-красная клякса. Парень в окне вздрогнул, словно пробудившись от сладкого сна. Он растерянно уставился на пятно. Это оказался перезревший помидор. Восторг на его лице сменился обидой. Он уже собирался скрыться в полумраке своей комнаты, как вдруг случайно посмотрел вниз. Наши взгляды встретились. Я прочла в его глазах столько печали и тоски, что мне захотелось развернуться и проучить так жестоко обошедшихся с ним мальчишек. И я бы, клянусь, это сделала! Да только в следующий миг дверь подъезда с грохотом распахнулась, и на пороге возникла воинственного вида женщина в бардовом халате и с полотенцем в руках.

– Я вам покажу, маленькие негодяи! – вскричала она, взмахнув своим махровым оружием. – Поймаю – уши оборву!

И, несмотря на тучное телосложение, женщина резво рванула через двор. Впрочем, помидоровые стрелки в силу возраста и страха оказались намного проворнее и мгновенно растворились в лабиринте домов. Победоносно закинув полотенце на плечо и поправив слегка растрепавшиеся собранные в клубок на затылке темные волосы, женщина триумфально направилась обратно к подъезду.

– Ну что за дети! – пожаловалась женщина, когда, поравнявшись со мной, перехватила мой полный сочувствия взгляд. – Никак не оставят моего бедного сыночка в покое.

– За что они его так? – спросила я, скорее из уважения, нежели из любопытства.

Женщина не ответила. Лишь, махнув рукой, назидательно покачала головой:

– Во всем родители виноваты! Воспитывать надо правильно, чтобы дети нормальными росли!

Посмотрев на окна своей квартиры, женщина заметила восторженный взгляд сына – тот все еще не сводил с меня глаз. Она тут же подозрительно осмотрела меня с головы до ног.

– Я вас тут раньше не видела, – отметила она. – В гости к кому или как?

– Или как, – я попыталась улыбнуться, с трудом скрывая досаду. – Похоже, я тут насовсем.

Это прозвучало как слова обреченного, сосланного на пожизненную каторгу.

– А! Так это вы в квартиру Прохоровых заселяетесь? – моя собеседница обратила внимание на грузовик с вещами. При этом взгляд ее почему-то стал еще настороженнее. Женщина покачала головой, глядя то на меня, то на свои окна. И тут она увидела припаркованную у подъезда легковую машину и воскликнула: – Муж?

Я тоже посмотрела на сидящего за рулем супруга, любующегося отражением своего дорогого костюма в зеркале заднего вида и одновременно болтающего по мобильнику. Я заставила себя не думать о том, с кем он возможно говорит…

– Муж, – ответила я.

Новость о моем замужестве почему-то успокоила мою новую соседку. «Она что, ревнует?» – мелькнула у меня абсурдная мысль. Я едва не улыбнулась.

– Новые соседи, значит? – голос женщины неожиданно зазвучал мягко и приветливо. – Ну, будем знакомы. Меня Тамарой Алексеевной зовут.

– Людмила.

– Вот и хорошо, Людочка. Надеюсь, мы подружимся. Не то, что с этими хамами, Прохоровыми…

Женщина наконец скрылась в подъезде, напоследок погрозив полотенцем выглядывающим из-за угла мальчишкам.

– Это ж какое нужно иметь терпение – столько лет ходить за полоумным сыном.

Я оглянулась. Говорила одна из сидящих на лавочке у подъезда старушек – сухонькая госпожа лет семидесяти со взглядом угрюмого Штирлица.

– Словно наседка за цыпленком, – продолжала она. Причем говорила в сторону одной из своих пожилых подружек, хотя обращаясь явно ко мне. – Таким женщинам памятники нужно ставить! Ей ведь давно говорили, мол, сдай ты его в какой-нибудь дурдом. А она нет! Как же, говорит, я его брошу? Это ведь сын! Родненький!

– Да, Тамара – просто святая женщина! – покачала головой другая. – Эх, чувствую, доведет он ее до могилы…

– А что с ним? – поинтересовалась я.

– С Витенькой-то? – воскликнула третья старушка. – Болен! Дурная наследственность.

Все три явно обрадовались тому, что нашлись посторонние уши, в которые можно влить местные сплетни, и наперебой принялись рассказывать:

– Папаша-алкоголик бросил его еще в детстве… Наградил целым букетом патологий!.. Тамарка молодая была, глупая. Не смогла до свадьбы распознать, какой это гад… Вот с самого рождения с сыночком и мучается… У паренька организм настолько слаб, что он за порог выйти не может… Слабый этот… Как его? Мунитет!.. Тамара говорит, коль выйдет на улицу, так сразу все – кранты… Тут же подхватит какую-нибудь заразу…

– Но в школу-то он ходил? – удивилась я.

– Нет, конечно! Сама Тамара как могла учила. Брала учебники у знакомых: письмо, литература, математика… Все сама, все сама.

«Это же надо, с самого детства прожить, ни разу не выходя из собственной квартиры!» – поразилась я.

– Да уж… Тамара – святая женщина! – подытожила угрюмый Штирлиц.

Я снова взглянула на окно второго этажа. Парень в матросской фуражке все так же неотрывно смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Мне даже стало как-то не по себе от этого неприкрытого детского любопытства, и я отвела глаза.

Грузчики между тем отправили наверх оставшуюся мебель и теперь толкались у грузовика, ожидая расчета. Это вынудило мужа оторваться от зеркала и телефона и выбраться-таки из машины. Оказавшись на улице, он окинул округу презрительным взглядом (еще похлеще моего), достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и вынул пару купюр. Вместе с деньгами из бумажника вдруг выскользнула маленькая фотография. Муж сделал отчаянную попытку поймать ее на лету, да только ветер подхватил фото и швырнул прямо к моим ногам. С фотографии на меня уставилась голубоглазая белокурая девица.

– Вы, кажется, что-то обронили? – холодно сказала я склонившемуся у моих ног супругу. А в следующий миг лицо девушки пронзил мой каблук.

Нужно было видеть его глаза в этот момент! Признаться, я не на шутку испугалась. Не станет же он меня бить? Прямо здесь, при всех! Убрав с лица блондинки ногу и поправив на плече этюдник, я гордо направилась в подъезд, стараясь не думать о том, что меня ждет в нашей новой квартире и тем более ближайшим вечером. Уходя, я мимолетом взглянула на окно второго этажа и встретилась все с тем же восторженным взглядом.